Пётр Авен — российский бизнесмен латвийского происхождения, миллиардер, обладатель латвийского гражданства. Родился в Москве в 1955 году. В 1980 году защитил диссертацию на соискание ученой степени кандидата экономических наук. С 1991 по 1992 год работал в правительстве России. С 1994 по 2011 год занимал пост президента Альфа-Банка. Совладелец люксембургского холдинга Letter One, объединявшего активы в энергетике, розничной торговле, телекоммуникациях и фармацевтике. В феврале 2022 года Авен покинул Россию. В этом же году он был включен в список лиц, подпадающих под санкции ЕС.

В своем интервью порталу nra Петр Олегович рассказал о мнгогом. В частности, о своих предках, выходцах из Латвии: «Моего дедушку звали Янис Авенс… Он был из простой крестьянской семьи, имел семерых детей, жил недалеко от Яунпиебалги, в 1915 году ушел на фронт, был в латышских стрелках, после войны остался в России, женился на моей русской бабушке. В 1934 году деда арестовали, в 1937 году депортировали в Магадан, где расстреляли, обвинив в троцкизме и латышском национализме… И у меня, как и у отца, в паспорте есть запись «латыш». И это не просто запись, я действительно так считаю. В 2013 году сейм принял закон, дающий всем этническим латышам право получить гражданство – после сдачи экзамена по латышскому языку… Не могу отрицать, что это было непросто, я провалил экзамен с первого раза. Мне потребовалось в общей сложности три года, чтобы получить гражданство, но это было очень важно для меня… В 1988 году, когда СССР уже начал разваливаться, среди членов-корреспондентов Академии наук СССР было всего два латыша – мой отец и президент Латвийской Академии наук Малмейстерс. Отца много раз приглашали в Латвию, предлагали хорошие должности, но он оставался в Москве…

В 1990 году я прилетел в Латвию, тогда я уже работал в Вене, а отец прилетел из Москвы. Мы взяли такси за 150 рублей и поехали в Яунпиебалгу…

Я пошел на кладбище, где похоронены мои предки, начиная с XVII века. Я обошел все это место. После этого стал чаще ездить в Латвию. Я решил, что хочу провести здесь старость. Я создал благотворительный фонд, который реализовал 150 проектов в сфере образования, здравоохранения и культуры. Я решил построить дом, что и сделал – недалеко от Мадоны…

Когда началась война, я понял, что пришло время начать новую жизнь. И вот в 2022 году мы с детьми переехали в Латвию…

Я гражданин Латвии и России. Я прожил в Москве 60 лет и, конечно, чувствую ответственность за то, что там происходит. Но это, конечно, не тема для публичного покаяния».

На вопрос о санкциях ЕС он говорит, что сам до конца не понимает, за что его внесли в список: «Такие персональные санкции, на мой взгляд, противоречат основам западного мира. Активы заморожены, я ничего с ними не могу сделать. Мне казалось, что отобрать имущество без решения суда невозможно… Я нахожу это удивительным… Есть несколько судебных исков. Один из них уже выиграл в 2024 году. Я доказал, что не имею никакого отношения к так называемой спецоперации, развязанной Россией. Однако меня не исключили из санкционного списка, сразу же придумав новые критерии санкций… Оказалось, что судебная система находится под влиянием политики».

Авен описывает свою благотворительную деятельность в Латвии. «Иногда ко мне приходят люди и благодарят… за поддержку медицины, музыки, восстановление церквей. Это миллионы долларов. В Москве я установил мемориальную доску в память о латышском театре «Скатуве», потому что мэр Москвы не спешил с этим. Мне также удалось «отвоевать» здание для Латышского культурного центра. Я участвовал в выводе советских войск.

Сейчас мне очень жаль, что, находясь под санкциями, я ничем не могу помочь Латвии. Ни финансово, ни своими знаниями как экономиста. Однако я чувствую огромный потенциал развития в Латвии. Если бы не этот толстый слой бюрократии, которая глубоко довольна своей жизнью… Я очень разочарован и недоволен отсутствием экономического лидерства в Латвии».

Бизнесмен пожаловался, что теряет навыки владения латышским языком. «Со мной редко кто хочет говорить по-латышски! Я умею писать и читать по-латышски, но плохо понимаю устную речь. Именно из-за отсутствия практики — когда со мной заговаривают, все сразу переходят на русский. Зато я каждый день узнаю что-то новое, в том числе и на латышском».